По словам госсекретаря, независимо от желания Москвы и Вашингтона африканские события, особенно в контексте действий кубинцев, являются ныне, по оценке президента Картера, основным фактором, мешающим улучшению советско-американских отношений. Они способствуют росту в стране и конгрессе сильной оппозиции договоренностям с СССР по разным вопросам, включая ОСВ (советское политическое руководство продолжало удивительным образом игнорировать эти настроения в США).
Противостояние в Европе
В середине апреля Гарриман выразил мне свое беспокойство по поводу одной весьма серьезной проблемы — нарастания гонки вооружений в Европе. Он сказал, что в руководящих кругах США и среди тех, кто „делает здесь общественное мнение", существует убеждение, что СССР держит в центре Европы мощный кулак вооруженных сил, особенно из танковых дивизий, наличие которых не определяется интересами обороны СССР. Значит, у Кремля — агрессивные намерения и нужно быть постоянно начеку для отражения возможного нападения.
Многие в США к тому же считают, что СССР может напасть на Европу в надежде, что США не пойдут из-за этого на взаимно уничтожающую ядерную войну. Отсюда девиз: вооружать саму Западную Европу и усиливать американское военное присутствие там. Все это привело уже к тому, что впервые за послевоенные годы США практически берут ныне курс на резкое наращивание вооружений в НАТО и на усиление своих войск в Европе, а ведь всего три года назад 40 процентов сенаторов голосовало за сокращение этих войск на одну треть.
Его личный совет Брежневу: обратить серьезное внимание на эту опасную тенденцию. Ему над выступить с заявлением о том, что СССР не намерен больше увеличивать численность своих войск и вооружений в Европе, образно говоря — „ни одного солдата, ни одного танка". Затем вокруг этого заявления следует развернуть новое энергичное пропагандистское наступление, как это было с нейтронной бомбой, что вынудило в конечном счете Картера отказаться от этой программы.
В целом Гарриман давал, безусловно, дельный совет, и его высказывания были близки к действительности. Интересно отметить, что сенатор Кеннеди, так же, как и Гарриман, говорил об угрозе роста военного противостояния в Европе. Он советовал нам отвести хотя бы одну дивизию, чтобы противостоять тенденциям, которые все более вызревают в руководящих кругах США.
Наша европейская политика в этот период оказалась в плену двух прямо противоположных направлений. Одно — курс на разрядку, на снижение напряженности и развитие всесторонних отношений с западноевропейскими странами. На этом направлении были достигнуты определенные успехи. Другое — продолжающееся наращивание вооружений на „европейском театре", ядерных и обычных, сверх всякой необходимости. Причем все это делалось скрытно, втайне от общественности в то время, когда в Вене проходили многосторонние переговоры, что лишь усиливало подозрения на Западе. Не случайно Совет НАТО в 1977 году принял решение о повышении ежегодных военных бюджетов членов блока на 3 процента, а в 1978 году принял долгосрочную оборонительную программу.
Спорным было наше решение о размещении в Европе с середины 70-х годов ядерных мобильных ракет средней дальности „СС-20", поскольку оно не предусматривало параллельных усилий использовать этот фактор (если нужно, путем корректировки числа и сроков размещения наших новых ракет) в переговорах с США для поиска компромисса с целью предотвращения ответного размещения в Западной Европе американских ракет средней дальности. В результате повысилась общая военная напряженность на континенте без повышения безопасности европейских стран. Понадобились в дальнейшем немалые усилия, чтобы через десяток лет снять такую напряженность путем взаимного отказа от таких ракет.
Вэнс в Москве. Усиление разногласий внутри администрации
20 -22 апреля Вэнс встретился в Москве с Громыко. Примечательно, что Брежнев дал указание оказать Вэнсу благожелательный прием как человеку „порядочному и стремящемуся к нахождению взаимных компромиссов"{14}.
Переговоры в основном касались незавершенных вопросов, связанных с ОСВ-2. Они не решили разногласий по главным пунктам, но все же ознаменовались определенным прогрессом. В частности, советская сторона согласилась понизить владивостокские уровни, что было более выгодно американской стороне (СССР должен был при этом уничтожить несколько десятков своих ракет, выходивших за пределы нового уровня; США же фактически оставались в пределах этого уровня). Были некоторые другие подвижки. Но в целом у администрации, как свидетельствует Вэнс в своих мемуарах, не было готовности как-то адаптировать свою позицию, чтобы найти компромиссы. По ОСВ оставались, по оценке Вэнса, два главных вопроса, требовавших политического решения. Первый — о новых типах ракет. Второй — о самолете „Бэкфайер".
Тем временем разворачивавшаяся в США кампания нападок на политику разрядки стала наконец привлекать внимание Кремля. Политбюро специально обсудило этот вопрос. Я участвовал на этом заседании и постарался нарисовать объективную картину того, что происходит в США и как оттуда видятся советские действия, особенно в странах „третьего мира". А видятся они там совсем по-другому, чем думают в Москве. Мне далеко не во всем удалось убедить советское руководство, ибо идеологические предрассудки и вера прежде всего в свою правоту все еще были сильны. Однако на заседании было все же признано необходимым больше уделять внимания этому вопросу и более аргументированной защите наших позиций.
Брежнев, стремясь несколько оградить политику разрядки от участившейся критики на Западе, в своем выступлении (25 апреля) отверг критику по поводу „советской интервенции в „третьем мире", утверждая, что нет противоречия между разрядкой и отношениями СССР „со странами, освободившимися от колониализма".
Брежнев говорил все это с убежденностью в правоте именно своих взглядов. В действительности же в основе всех споров лежали реальные расхождения между советским и американским подходом к понятию „разрядка", что и вело к совершенно разной интерпретации действий СССР в отношении локальных конфликтов.
В Кремле все еще явно недооценивали тезис о том, что такая политика СССР может восприниматься как агрессивная и что она может вызвать резко отрицательную реакцию общественного мнения и правительственных кругов США. Советские лидеры заведомо завышали готовность Америки принять разрядку как неизбежный ход истории.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
